На следующей неделе Энди исполнится шесть; она внимательно смотрит на настенный календарь, где красным маркером обведена важная дата, а потом переводит взгляд на лежащую на полу мать, под которой стремительно расползается лужа крови.
— Моя мама поранила себя, - доверительно сообщает Андреа в ответ на дежурное "девять-один-один-слушаю", — Тут много крови, а папа вернётся с работы не скоро. Что мне делать?
Парамедики находят девочку под раковиной, комком нервов вжатую в тесное пространство между водопроводными трубами и мусорным ведром; по её словам, это место было единственным, куда не добралось маленькое озеро из плазмы и эритроцитарной массы.
— Папочка, я не знала, что в человеке столько крови. А если я себя порежу, из меня тоже вытечет так много? - Энди крепко обнимает отца и, честно заглядывая в его глаза, хлопает длинными ресницами.
"Ты знаешь, что спасла своей мамочке жизнь?" - строго интересуется пышная темнокожая барышня, "Думаю, ты очень смелая девочка. Папа может тобой гордиться."

Энди действительно спасает жизнь своей матери: Дебору удаётся откачать, однако кислородное голодание наносит непоправимый ущерб мозгу, так что всю оставшуюся жизнь ей суждено провести в специальной клинике, содержание в которой, стоит признать, обходится Престону словно это и не лечебница вовсе, а люксовый отель где-нибудь на берегу теплого моря. На вопрос "Скучаешь ли ты по маме?" Энди неуверенно пожимает плечами, и только когда грузная дама из социальной службы начинает округлять глаза и угрожающе сдвигать бровки-домики, девочка еле заметно кивает и уточняет: "Ну, может быть, совсем чуть-чуть". Она охотно рассказывает, как мастерски умеет смешивать Маргариту на завтрак, самостоятельно ездит на велосипеде в супермаркет, чтобы купить макароны с сыром для микроволновки, а игра в прятки - её любимая.
—  Мама часто говорит мне: сделай так, чтобы я тебя долго искала, а найти не могла.
Слушая невинные откровения дочери, Престон то и дело промакивает лоб бумажной салфеткой, чтобы вереницы налившихся бусин пота не успели скатиться по вискам и шее за шиворот выглаженной рубашки. Конечно, он чувствует себя виноватым, а все оправдания про упорную работу и лучшую жизнь застревают поперёк горла: он закончил колледж, поступил на медицинский, но практической деятельности предпочел науку. Видел ли он, как спивается Дебора? Ну, она выпивала, а кто не выпивает? Дочь жалко, она ещё так мала - однако, это и к лучшему, у неё будет шанс забыть и начать заново.

Заново отец и дочь начинают в Чикаго; старт особенно удаётся Престону, чья карьера наконец-то идёт в гору, и по случаю такого эмоционального подъёма он решает менять подруг как минимум раз в квартал (по крайней мере тех, кого он тащит домой, к дочери). Энди смотрит на них исподлобья и, пожимая изящные руки с ярким маникюром, живо представляет, как славно лезвие ножа войдёт в их гладкую кожу, будто бы по маслу, о чём с ангельской улыбкой не забывает сообщить потенциальным мачехам тет-а-тет, - время посиделок в кафе или необременительного шопинга. Кто-то из девчонок жалуется Престону, мол, покажи дочь терапевту (а лучше отправь в интернат), кто-то оказывается умнее и пытается подружиться с Энди, тем самым продлевая своё пребывание у кормушки. Несколько особенно смышлёных особей умудряются затащить Престона под венец, и с этими соперницами юной манипуляторше приходится считаться. К сожалению, у ладно вылепленной силиконовой груди на порядок больше шансов завоевать мужское внимание, чем, к примеру, у отчётного концерта в музыкальной школе, но умненькая Энди достаточно быстро смекает, как напомнить отцу о чувстве вины, как надавить на больное, прикинувшись самой одинокой девочкой на свете.

Когда Андреа исполняется четырнадцать, мачеха номер два способствует ее переводу в одну из престижных частных школ, расположенную в Бостоне - для укрепления духа сестринства. Учебное учреждение закрытого типа для девочек, видимо, должно этому способствовать, ведь в старой школе Энди становится одной из зачинщиц буллинга, что, безусловно, может негативно сказаться на шансах поступления в приличный колледж. В Бостоне жертвой травли становится уже сама Энди (по крайней мере, именно так она ощущает себя, пока часами рыдает в подушку и отказывается выходить из комнаты куда-либо кроме обязательных занятий). Ее соседка Риган наблюдает за этим цирком с любопытством, сначала терпеливо объясняя, что нельзя вот так посреди года ворваться и расшатать всю сложившуюся иерархию, а потом просто подает бумажные платочки, ведь ей, Риган, поручили приглядывать за новенькой. Где-то здесь и начинается укрепление духа сестринства, потому что приглядывать за Энди гораздо проще, находясь в ее кровати.

Тайная связь с Риган красной нитью проходит через все годы обучения, и Андреа едва ли верит себе сама, когда прощается с ней на выпускном, пальцем легкомысленно поигрывая ярко-красным галстуком бабочкой. В переломные моменты Энди всегда чувствует себя той самой пятилетней девочкой, которая спряталась под раковиной, чтобы не видеть, как из матери вместе с кровью вытекают остатки жизни.
This is me: отрицательное давление, сдувшийся воздушный шар, невосполнимая утрата.
Риган пишет ей дважды в неделю - на протяжении всего лета - но конверты остаются нераспечатанными, ведь на обороте взгляд улавливает знакомый почерк. Престон вопросительно смотрит на дочь, когда она невозмутимо перевязывает пухлую пачку писем шпагатом, в ответ та лишь пожимает плечами:
— Я жду письма о зачислении.

Несмотря на то, что Энди, сколько себя помнит, мечтает учиться в Лиге Плюща, между Беркли и Северо-Восточным она, не колеблясь, выбирает второй. Из Колумбийского, ожидаемо, приходит отказ, и Андреа на секунду задумывается, стоило ли в приемном эссе упоминать, что с 14 лет она больше никого не называла жирной сукой, хотя претенденты, безусловно, находились.
— Школа журналистики в Северо-Восточном стоит эквивалентно Беркли, куда тебя тоже взяли, только это не Лига Плюща, - наткнувшись на тяжелый взгляд дочери, Престон умолкает.

Северо-Восточный славится своей программой кооперации, когда учебные семестры чередуются с работой по специальности full-time, ведь Энди меньше всего хочется просиживать зад в кампусе. Кроме того, он находится в Бостоне, где Андреа прожила последние четыре года, а это - всего пару часов на самолете до Чикаго, что втрое быстрее, чем добираться из Беркли. Где-то в глубине души Энди надеется, что Риган тоже останется в Массачусетсе, но понимает, что та скорее сгинет в асфальтовой воронке на downtown crossing, чем столкнется с ней у входа на станцию метро.

За четыре с лишним года бакалавриата Энди успевает поработать на различных позициях в сфере печатных СМИ, и даже выступить в качестве репортера на одном из десятков кабельных каналов. Престон смеется практически до колик, смотря двухминутный ролик о празднике по случаю сбора урожая в Уотертауне и беззлобно уточняет, за это ли он платит почти 60 кусков в год.
После выпуска Энди продолжает работать в крупнейшем печатном издании Бостона The Boston Globe, куда попала на стажировку еще на втором году обучения, но теперь уже на должности помощника редактора отдела новостей. Вариант для вчерашней выпускницы вполне себе завидный, но Энди подспудно чувствует, что ее место - не за пыльным столом в редакции. Она регулярно просматривает вакансии, но внутренний щелчок неожиданно срабатывает, когда сокурсник предлагает ей попробовать себя в качестве репортера спортивного блока новостей на кабельном канале - рейтинги не бог весть что, однако Энди так хочет быть в кадре, что ей откровенно плевать, о чем вещать. Бойкая, смешная, сексуальная - она сразу приходится по вкусу мужской аудитории и, что удивительно, не бесит женскую.

В апреле 2013 съемочная группа во главе с Энди выдвигается на Бойлтон стрит, чтобы сделать репортаж о спортивном марафоне, который ежегодно проводится в Бостоне уже более ста лет. Движение по многим направлениям перекрыто, фургон намертво встревает в пробке, и Андреа решает выйти в прямой эфир прямо из зрительской толпы, собравшейся за ограждениями; раз к финишной ленточке не пробиться, она вытащит материал на своей харизме, ей не привыкать. Когда невдалеке раздается взрыв, и все вокруг заволакивает пылью и дымом, Энди на пару мгновений припадает к земле, а после хрипло спрашивает у оператора:
— Мы еще в прямом эфире? - Мэтт успевает коротко кивнуть, когда раздается следующий взрыв.
Следующим утром Энди просыпается знаменитой.

Уже через несколько дней после сенсационного репортажа Энди получает предложение стать соведущей в спортивных новостях на федеральном телеканале CBS Boston, еще спустя полгода она соглашается вести аналогичную программу на Чикагском отделении CBS, но уже единолично. Она счастлива вернуться к отцу в Чикаго, но еще больше ее радует, что отныне она может диктовать свои условия большим начальникам медиа индустрии.

Андреа быстро понимает, что успех и популярность нужно подкармливать - она боится остаться клишированной красоткой, рассказывающей спортивные новости, пускай и на федеральном канале. Она пытается донести до продюсеров, что хочет изменить формат шоу, сделав его более персонализированным - как и любые мужчины, они против перемен.
—  Хочешь быть новой Опрой? Принеси материал, которого у Опры не было. В рамках спортивного обозрения.
За клубничным дайкири в компании друга-фотографа, Энди устало слушает о том, что завтра он снимает Тони Кавана для одного очень известного бренда нижнего белья. Пока мозг лихорадочно обрабатывает полученную информацию, Такер весьма по-гейски жалуется, как тяжело с ним работать, и как это вообще пережить.
—  Тони Кавана? Пилот феррари, который никогда не дает интервью?
Зато снимается в трусах.
—  Умоляю, возьми меня ассистенткой. Поверь, это будет самая классная съемка в твоей карьере.

Через месяц Энди получает вожделенное интервью, а еще через два года - кольцо, которое Тони надевает на ее безымянный палец, выиграв очередной этап формулы 1. Тони хочет семью и детей - как хочет новую тачку, просто потому что может себе позволить - только проблема в том, что в тачках он разбирается куда лучше, чем в человеческих отношениях. Брачные путы душат обоих так же сильно, как душит их сына пуповина, когда он появляется на свет преждевременно - крошечный, синий и бездыханный. Энди не уверена, что вообще хотела этого ребенка, но его потерю она переживает как крах всего гребанного мира - уходит в бессрочный отпуск и крепко подсаживается на препараты. Когда терапевт перестает выдавать рецепты, на помощь приходит Тони и его чувство вины: он может достать наркотики в любое время дня и ночи. И эта вседозволенность играет с ним довольно корявую шутку.

Статус законной супруги не помогает Энди попасть на территорию рехаба, куда Тони правдами и неправдами помещают после невыполнения условий по очередному контракту; оказывается, если внести кого-то (даже ближайшего родственника) в черный список, то нет никакой возможности проникнуть за высокое ограждение. Можно лупить ногами и руками в закрытые наглухо ворота, распивать спиртные напитки, сидя тут же на асфальте, а потом выкрикивать оскорбления прямо во всевидящее око камеры наблюдения - ничего из этого списка не работает. Энди не любит проигрывать, и потому поручает семейному адвокату подготовить бракоразводные документы: если социальной маске счастливой жены не удалось составить выгодный мэтч с ее лицом, то придется зайти с козырей и первой прервать затянувшийся фарс семейной идиллии.

Переждать бурю в личной жизни Андреа решает на Бали - она улетает туда первым же рейсом, захватив с собой лишь Риган, ноутбук и небольшой чемодан ручной клади. Какое-то время они живут у друзей, переезжая с места на место, но в конце-концов оседают в Убуде, на двоих снимая уютную виллу. Кажется, Энди удается забыть, как много дерьма произошло с ней за последнее время - в объятьях Риг она забывает какой сегодня день недели и плевать хотела, что недели складываются в месяцы, безвозвратно сменяющие друг друга. Общественность быстро забывает своих любимцев - и эта мысль крутится на задворках сознания слишком интенсивно, чтобы не омрачать классный секс и белозубую улыбку Риган.
—  Почему ты перестала вести блог? Туда ведь можно не только сиськи постить, - лениво замечает Риган, мастерски затянувшись косяком и бросив критический взгляд на собственное декольте.
Идея для Энди не нова: она так или иначе крутится в голове последние полгода, но, то ли страх неудачи, то ли нежелание зашквариться в  кругах коллег по тв останавливают от активных действий. Несколько консультаций у специалистов по маркетингу, грамотно выстроенный таргет, атмосферные контент-съемки - и вот аккаунт Энди набирает первые сто тысяч активных пользователей. Она, как и раньше, пишет в свое удовольствие, соглашается на совместные прямые эфиры, принимает комплименты от уважаемых ею самой людей.

Как-то ночью Энди просыпается от непрекращающейся трели уведомлений инсты (почему они в принципе не были отключены?...)  - как бы там ни было, десятки, нет, сотни пользователей тегают ее ник под постом известного новостного портала: Тони Кавана сделал предложение своей девушке. Энди резко садится в постели и борется с внезапным приступом тошноты.
А может, стоит сначала подписать документы на развод, прежде чем пихать кольцо новой телке?
Она выходит из профиля инста и открывает приложение покупки авиабилетов, после чего отправляет в корзину ближайший рейс на Чикаго. Главное, успеть свалить, пока не вернулась Риган.

Разговор с Тони заканчивается примерно там же, где и начался; что-что, а разговаривать они так и не научились. Тем не менее, Энди не может не признавать, что он изменился, и это пугает ее до мурашек. Потому что она-то осталась прежней.