Риккар никогда не был подвержен тревожности. Даже в самые тяжёлые дни, когда был ещё маленьким, прячась от жестокого опекуна, он не боялся, а просчитывал ходы. Чаще всего ему удавалось отделаться малой кровью только благодаря тому, что он не впадал в панику, а держал голову холодной. Его детство вообще было тяжёлым, и он не любил о нём вспоминать. Точкой отсчёта Риккар привык считать год, когда он поступил в Академию, к чему готовился всю свою юность. Меченые были обязаны учиться в КВА — и ни один из них, даже добряк Кассий, его лучший друг и правая рука, никогда не думали ни о чём другом. Кроме того, самого д'Арда всегда тянуло к драконам, он знал, что станет наездником, что его выберет самый лучший и самый сильный дракон.

Риккар жил в замке постоянно, редко выезжая на форт-посты или иные места, куда обычно отправляли кадетов, потому что ему находили работу и здесь, в стенах Академии. Сколько времени было проведено возле мёртвых, погибших в нечестных стычках, сколько сил было отдано, чтобы заткнуть каждого неупокоенного!.. Впрочем, и кадеты, и учителя не любили, когда д’Ард находился в одном месте слишком долго. Даже если он не использовал силу, ледяной холод от него шёл всё равно, буквально заставляя покрываться мертвенным инеем каменные стены и полы. В своей комнате он постоянно топил камин, потому что, как ни странно, постоянно мёрз. Особенности организма некроманта никогда не оставляли его в покое: тело, не имея подпитки от эрго, идущей изнутри, нуждалось в постоянном подогреве. Иногда это была чужая эрго — и это был его любимый способ, — а иногда он брал от своего дракона, хотя не любил делать этого вне боя, жалея её как единственное существо, что было с ним рядом по собственной воле. А вот «пить» других, разбитых и несчастных, умерших на испытаниях, он любил, чем и занимался, совершенно не страшась. В Академии все выживали как могли: если у тебя было достаточно смелости и наглости, ты просыпался следующим утром, а если нет…  Риккар этого не боялся. Ни он, ни те, кто шёл за ним, потому что иного пути не было. Они все были готовы к смерти и знали, что первыми, кого устранят в случае чего, будут они, меченые. Его правая рука и лучший друг, живший в соседнем поместье и познавший те же тяготы, что и он, Кассий, относился к их положению иначе. Возможно, он был бы тем, кто мог бы дать хорошего пинка любому, кто отпускал в их сторону скабрёзные шуточки. И вполне вероятно, д’Ард не стал бы его останавливать. Впрочем, Касс был человеком справедливым — может, именно поэтому он был тем, кто всегда наиболее ярко реагировал на отношение к ним всем?

На испытание они пошли вместе, но Кассия остановила заместитель командира второго крыла, озадаченная и даже обозлённая, а Риккар воспользовался шансом: он сбежал от друга. В конце концов, именно он должен был быть среди представителей крыльев там, наверху. Он прекрасно знал, что сегодня у него задача максимум — "выпить" души до момента приземления тела на землю. Калеки не могли стать кадетами, не могли принести пользы семье — и им не давали ни шанса выжить. Он не сопротивлялся, потому что в целом ему было плевать и на живых, и на мёртвых — д'Ард вообще не был сентиментальным. Впрочем, он не был таким уж равнодушным. Он узнал, что в этом году будет пробоваться младшая дочь Гастингс. Эту суку в Академии не любил никто, но меченые, а особенно Риккар, в особенности.
Это была липкая, душащая ненависть, с которой было непросто жить, но без неё Риккар не был бы собой. Он наполнялся, когда думал о том, что уничтожит Гастингс, рано или поздно, даже если это будет последним, что он сделает. Многие думали, что его ненависть распространялась и на детей, но это было не так. Риккар лучше других знал, что за действия родителей дети в ответе не были.

Башня испытаний встретила его привычным магическим гулом и недовольным лицом Софьяны, которую поставили проверять списки, хотя больше всего она не любила этим заниматься. Бросив на него взгляд, она отвела глаза. Как и все, она старалась не смотреть некроманту в глаза, словно что-то чувствовала. Немногие знали истинную природу сил Риккара, а те, кто был в курсе, находился под артефактами скрытности: они не могли об этом рассказать. Никто не переживал за самого д'Арда (это было бы до крайности глупо), но его силы и возможности были на особом счету. Имея в документах нулевой процент эрго, он тем не менее был способен на многое, что и позволяло ему держаться на своём месте.
Другие его не любили. И боялись. Впрочем, они маскировали страх за неприязнью. Но обычно только новички кидали ему вызов, потому что знали: он мог сжечь холодом дотла. Он или его костяной дракон.

Вскоре к ним присоединился запыхавшийся и негодующий Кассий. Софьяна недовольно поджала губы: находиться рядом с двумя мечеными ей было не слишком приятно. Риккар склонил голову к плечу и улыбнулся: мол, желаешь что-нибудь сказать? Девушка выдохнула и предпочла начать испытание, тем более поступило сообщение, что пора.
Какое-то время всё шло довольно неплохо. Из семерых разбился всего один, причём просто потому, что неправильно выбрал курс и центр тяжести при падении, а потом его вынесло за сетку и впечатало в каменистую землю внизу.

Софьяна глянула на него косо, когда почувствовала, что воздух похолодел: догадалась, что Риккар активизировал печать — ту, что помогала ему концентрировать силу в одном направлении, а не забирать жизни всех вокруг.
Когда они закончили с этим, к ним вышло ещё пара новеньких, и Риккар бросил туда взгляд чисто автоматически, мысли его были далеки отсюда.
И пропал. Он словно увидел вспышку, которая его на мгновение ослепила, а потом всё тело налилось жаром, кончики пальцев, наоборот, похолодели, словно он не выпил сейчас чужую жизненную эрго.

Появилась она — и Риккар д'Ард кончился как личность. Красивая до одурения. Казалось, он не видел девушки красивее и вкуснее, чем она. И каким-то пятым чувством он уже знал, кто это был, хотя никогда не видел её до этого. Дездемона Гастингс. Она отличалась от всех кадетов, которые поступали к ним: не была клубком мускулов, не выглядела очень спортивной и сильной. Зато её тело словно пело о жизни — том, чего не было в нём самом. Сочно-округлая, мягкая, нежная, она заставила всё внутри него дрожать. Даже Алфея, которая сейчас дремала, оживилась, и глаза Риккара налились синим светом на несколько секунд. Пока Кассий не ущипнул его за бок, привлекая внимание.

Возможно, это было к лучшему, потому что он смог сосредоточиться на том ублюдке, который открыл свой поганый рот в сторону его девочки.
Риккар решил, что проследит за ним. Убивать намеренно ему было нельзя — за этим следили, — но и случайности тоже случались. Когда разговорчивый мудак представился, а Софьяна внесла его в список, Риккар с совершенно постным лицом отвесил ему пинка, не дав правильно сгруппироваться, чтобы полёт закончился благополучно. Софьяна возмущённо вскинула на него взгляд, глаза её окрасились в жёлтый, а зрачки сузились, её дракон явно выглянул наружу, заинтересованный. Д'Ард глухо рыкнул и чуть отошёл в сторону, давая возможность Кассию заговорить девку.

Сам же Риккар без особого смущения подошёл ближе к храброй девочке, которая не побоялась показать коготки. Ему это понравилось. Ему вообще всё в ней понравилось. Когда почуял её запах, готов был заурчать, а потом — вылизать её всю: от сладкого рта до нежных лепестков между ног, помечая собой.
Вместо этого он вскинул голову, демонстрируя уверенность, которой в нём сейчас особо не было, и усмехнулся:
— Смотрите-ка, Дездемона Гастингс... Говорили, что ты будешь в этом году, но ни за что не подумал бы, что ты соберёшься быть всадником, — и тем не менее в его голосе не было ничего, кроме рычащих ноток и вежливого удовольствия от встречи. Кассий обернулся,  в его глазах, казалось, поселилось недоумение и удивление всего мира. Таким Риккара он никогда не видел.
Сам же Рик прихватил девчонку за локоть и склонился к ней с высоты своего роста; через его глаза явственно выглядывал дракон, и Гастингс могла это видеть и ощущать всем телом (ледяное дыхание костяного дракона было невозможно не ощутить).
— Когда будешь прыгать, постарайся сгруппироваться компактнее, следи за центром тяжести. И ничего не бойся, — негромко протянул он, продолжая вглядываться в её лицо, в широко распахнутые глаза.

— Д'Ард! — в голосе Софьяны клокотала злость, и он был уверен, что об этом она точно донесёт. — Отдай сюда Гастингс, мы не можем стоять тут вечно!
— Я бы мог... — усмехнулся он, но отступил. — Встретимся внизу, дезире.